Тайник на Эльбе - Страница 18

Начальник штаба просмотрел записи.

— Ну что ж, — сказал он, — не так уж плохо. Я тоже примерно так намечал… Значит, решено. Сами участвовать в операции будете?

— Не могу. Будут работать ваши контрразведчики.

— Да, да, понимаю. Впереди у вас дело посерьёзнее, как мне думается, а?

Аскер только чуть повёл плечом.

4

Поздним вечером Аскер вышел из кабины лифта, отворил дверь приёмной. Сидевший там офицер поднялся, крепко пожал ему руку.

— С возвращением, — сказал он.

— Спасибо. — Аскер покосился на дверь кабинета полковника Рыбина.

— Нет его, — сказал офицер. — У Лыкова сидит. Приказал и тебе туда идти, как явишься.

Аскер кивнул, поспешно вышел.

Генерал Лыков и полковник Рыбин поздравили Аскера с выполнением задания. Лыков подвёл его к креслу, усадил.

— Рассказывайте, майор.

— Против интересовавшего нас подразделения работали два десанта. Танки вышли на фланги третьего батальона, отвлекли на себя огонь. Десантники, которых они несли на броне, атаковали немцев в лоб. В эти же минуты в тылу батальона приземлились парашютисты.

— Таким образом, смогли изолировать батальон?

— Почти, товарищ генерал. Противнику удалось накрыть несколько танков миномётным огнём. Образовалась брешь, в которую ушли две роты. Не случись этого, пленных было бы гораздо больше.

— Где находились сами?

— На КП командующего армией, как мне и было приказано.

— Так. — Лыков помедлил. — Ну, а кого привезли?

— Девятнадцать человек, в том числе двух офицеров.

— Все из третьего батальона?

— Да.

— Как везли?

— Люди друг с другом не общались.

— Хорошо.

— Я забыл, товарищ генерал: среди пленных — ротный командир перебежчика Хоманна.

— Взять командира батальона не удалось?

— Десантники рассказывали: ушёл в последний момент. Бежал на мотоцикле офицера связи.

— Жаль. — Лыков задумался, медленно перебирая лежавшие на столе бумаги.

— Начальнику армейской контрразведки я передал ваш приказ, товарищ генерал: немедленно докладывать, если в их руки попадут пленные из третьего батальона.

Лыков рассеянно кивнул.

— Мать звонила, — негромко сказал Рыбин.

Аскер вздрогнул.

— Что там?…

— Да все в порядке, чудак человек. Просто беспокоилась. Ну, я и сказал: не волнуйтесь, сынок ваш пребывает в добром здравии, в командировке находится, скоро вернётся.

Аскер кивком поблагодарил Рыбина. Тот набросал на клочке бумаги несколько слов, пододвинул записку Керимову. Аскер прочитал: «Вечерком, как освободишься, зайди на часок ко мне домой, чайку попьём — и в шахматы. Буду ждать».

Аскер поднял голову, встретился глазами с Рыбиным, улыбнулся.

Лыков оторвался от бумаг, оглядел офицеров.

— Что-то вы замышляете, — сказал он. — А ну, выкладывайте!

Рыбин и Аскер промолчали. Лыков взял записку, просмотрел, чуть отодвинул в сторону. Тень пробежала по его лицу. У Рыбина семья была здесь, в Москве. У Аскера имелась мать, хотя и далеко отсюда. У Лыкова же не было никого. Пять лет назад он похоронил жену, а спустя два года лишился сына.

Рыбин знал это. Он понял состояние генерала.

— Может, и вы заглянете, Сергей Сергеевич? — осторожно спросил он.

— Не знаю… Не знаю, как со временем. Впрочем, почему бы и не посидеть часок втроём, а? — Лыков неожиданно улыбнулся. — А теперь о деле. — Он вдруг насупился. — Майор Керимов, вам уже известно, что данным, полученным от Отто Лисса и Георга Хоманна, придаётся серьёзное значение. Настораживает, что показания этих двух людей, попавших к нам разными путями и на различных участках, тем не менее тождественны. Что из этого следует?

Аскер сказал:

— Можно предположить, что они говорят правду.

— Можно. — Лыков кивнул. — Вот поглядите, это выборка из показаний перебежчика Хоманна. Глядите: Гамбург, затем городок, расположенный выше по течению Эльбы, на правом берегу — Остбург. Далее — район западнее Остбурга, на берегу реки, в хвойном лесу. Теперь показания агента Лисса. И здесь — Гамбург, затем Остбург и в заключение лес, берег Эльбы.

— Все совпадает, — задумчиво сказал Рыбин. — Они будто сговорились.

— Абсолютно все. — Аскер беспокойно потёр переносицу. — Даже стальная стена в хранилище. Смотрите, и о ней говорят оба.

— Перебежчик и агент доставлены в Москву. — Лыков стукнул карандашом по столу. — Так сказать, ждут вас, майор.

— Я бы хотел сначала поработать с теми, кого привёз, — сказал Аскер.

— Не возражаю. Действуйте, как найдёте нужным. Только придётся поторопиться. Времени в обрез. Для нас с вами нет сейчас ничего более важного, чем поиск и изъятие этих архивов.

— Понимаю. — Аскер кивнул.

— Архивы, о которых идёт речь, — это, несомненно, данные об агентуре, которую немцы оставили на Востоке; документы о том, что творили фашисты на нашей земле. Ценность их колоссальна. Они должны быть в руках нашего обвинения, когда Гитлера и его шайку посадят на скамью подсудимых.

Аскер встал.

— Разрешите приступить к работе?

— Да. — Лыков тоже поднялся. — И учтите: архивы интересуют не только нас с вами. Ими занимаются разведки… м-м… некоторых государств. Поэтому торопитесь и торопитесь. Дать кого-нибудь в помощь?

— Нет, товарищ генерал, пока не надо.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Истекли сутки с тех пор, как Аскер прибыл в этот затерянный в лесах Подмосковья лагерь военнопленных, где изолированно от прочих пленных и друг от друга содержались те, кого он привёз с фронта. Сутки! Все это время он вёл допрос. В его кабинете побывало уже около десятка бывших солдат и унтер-офицеров того самого третьего батальона, но он ни на шаг не продвинулся вперёд. Все те, с кем он разговаривал, были удивительно однообразны. Да, они служили в третьем батальоне мотострелкового полка дивизии «Тейфель». За время службы были свидетелями двух чрезвычайных происшествий — самоубийства писаря Фогеля и дезертирства ефрейтора Георга Хоманна. Что собой представляет Хоманн? Обычный солдат, каких тысячи. Впрочем, он умнее многих, ибо перешёл на сторону русских добровольно и может рассчитывать на лучшую долю по сравнению с той, какая ожидает их, попавших в плен. Только три недели назад Хоманн как примерный солдат побывал в краткосрочном отпуске в родном городе, а теперь приказом командира полка, который им зачитали перед строем, объявлен изменником, лишён воинского чина, всех прав и наград, подлежит поимке и расстрелу. Вот, в сущности, все, что они знают о Хоманне, ибо в батальоне служат недавно — зачислены всего три месяца назад при переформировании полка.